"Я художник...Этот дар дан не для пустяков, для удовольствия, для потехи; дар для того, чтобы будить и открывать в человеке, что в нем есть, что в нем дорого,..." Н. Н. Ге
Высказывания великих художников
" Школа-только основание нашему делу живописному, язык, которым мы выражаемся. Нужно теперь учинить другую инстанцию нашего искусства - его могущество приспособить к требованиям времени, и настоящего положения России". А.A.ИвановМартирос Сарьян считал, что искусство любит многообразный фактор с исторической, национальной точки зрения, что динамика истории человечества заключена в ее многогранности. В этом и содержание мира, и лицо всемирного искусства. Один на заказах работает в России, другой в Италии, третий во Франции, четвертый в Бельгии. В работах каждого живет свой дух, национальный стиль, характер, они дышат своим временем, передают думы, мысли и чаяния народа. Художник живет своей страной, в одном окружении своих соотечественников, в своей родной природе. В каждом народе художник видит могучее дерево, корни которого уходят в родную почву, а усыпанные цветами и плодами ветви принадлежат всему миру.
Эжен Делакруа назвал живопись не болтливым искусством, и в этом, по его мнению, немалое ее достоинство. Живопись рождает совершенно особые эмоции, которые не может вызвать никакое другое искусство. Впечатления создаются определенным расположением цвета, игрой света и тени-тем, по его мнению, что можно было бы назвать музыкой картины. Успех или неуспех: в этом вина только самого себя. Главное достоинство картины для него состояло в том, чтобы быть праздником для глаза.
Леонардо Да Винчи считал, что нет достоверности там, где нельзя применить хотя бы одну из математических наук. Посредственных картин можно сделать за год целую кучу, никто не поверит, что один человек может все это. На этом можно кое-что заработать, но при старательной работе далеко не уедешь.
Микеланджело Да Караваджо, начав работу над Сикстинской капеллой смело выразил свое мнение Юлию второму, что свод будет выглядеть бедно с одними апостолами. Папа спросил: почему? Микеланджело ответил, что сами апостолы были людьми бедными. Папа согласился и сказал, чтобы он поступал как знает. Еще интересны его высказывания, что искусство ревниво и требует всего человека и что, его супруга - это живопись, которой он весь принадлежит, и мои дети - это мои произведения.
Никола Пуссен говорил, что его натура влечет искать и любить вещи, прекрасно организованные, избегая беспорядочности, которая ему так же противна, как мрак свету и если он надолго останется во Франции, придется превратиться в "пачкуна", подобного другим, находящимся здесь.
Прогрессу Уильяма Хогарта способствовала женитьба. Он начал писать маленькие салонные картинки от 12 до 15 дюймов высоты. Поскольку они были новинкой, то имели успех в течение нескольких лет и хорошо расходились. Затем он обратился к совсем новому жанру, а именно к писанию картин и созданию гравюр на современные нравственные темы, области еще не испробованной ни в одной стране и до тех времен. В объявлении о продаже картин он написал, что это будет последней серией картин, которую он когда-нибудь выставит, из-за трудности продать такое количество произведений сразу с каким-нибудь барышом. Взывая к наличию собственного вкуса у клиента, на который художник может положиться, не слишком привередливый к произведениям современных художников, и который обладает достаточным мужеством, чтобы сознаться в этом и осмелиться дать им место в своем собрании. До тех пор, пока само Время, которое считается заканчивателем картин,а на деле является их истинным рисовальщиком, не подготовит картины для более священных мест упокоения, где Школы, Имена, Руководители, Мастера и т.д. достигают своего последнего этапа повышения, тот может таким образом увидеть, что по крайней мере многочисленность его произведений не снизится в цене.
Слово о живописи
Джошуа Рейнолдс говорил, что изучая изобретения других, мы сами научаемся изобретать.
Последними словами Томаса Гейнсборо были "Все мы отправимся на небо, и Ван Дейк с нами".
Франсиско Гойя в конце своего жизненного пути сказал, что ему не хватает здоровья и зрения и только воля поддерживает его. и все равно "Я все еще учусь".
Жак Луи Давид считал, что произведения искусства достигают своей цели, не только радуя глаз, но и проникая в душу, оставляют в воображении глубокий след, как нечто реальное. Только в этом случае черты героизма и гражданских добродетелей, показанные народу, потрясут его душу и заронят в ней страстное стремление к славе и к самопожертвованию ради блага Родины. Он боготворил Рафаэля, считая его человеком-божеством, поднявшим его к вершинам античности. Художник чуткий и творящий добро, он заставил, по его словам, созерцать величественные останки античности. Мудрая и гармоничная живопись Рафаэля научила видеть в них красоту.
Владимир Боровиковский писал, что занят трудами своими непрерывно, потерять час "превеликую в моих обязанностях производит расстройку, вовсе неудобен препровождать время в суете,иначе как по самой необходимости".
Хокусай говорил, что творчество- непосредственное живое воплощение, индивидуальный мир художника, независимость от авторитетов и всякой выгоды. В 6 лет он старался верно передать формы предметов. В течение полувека, по его словам, исполнил очень много картин, но до 70 лет не сделал ничего значительного. В 73 года изучил строение животных, птиц, насекомых и растений. И сделал вывод, что вплоть до 80 лет его искусство будет непрерывно развиваться и к 90 годам сможет проникнуть в самую суть искусства. А в 100 лет будет создавать картины, подобные божественному чуду. Когда исполнится 110 лет, каждая линия, каждая точка будут сама жизнь. Те, кто будет жить долго, смогут увидеть, насколько он сдержит слово.
Графичность выражений
Орест Кипренский, в отчаянии, советовал крепко в душе держать, что лучше холодные камни дешево продавать, нежели самому мерзнуть на любезной родине. О возлюбленной Мариучче писал, что в настоящее время она одна соединяет в себе для его сердца, воображения все пространство времени и мира, ни одного чувства, которое бы не относилось к ней, не пробегает в его душе.
Каспар Фридрих, что произведение, которое не вылилось из этого источника (кладезя души), может быть только "фокусничанием". Настоящее произведение искусства замысливается художником в час просветления и затем счастливо рождается, часто совершенно бессознательно, в неудержимом сердечном порыве.
Многим дано мало, немногим многое. Каждому открывается душа природы по-разному. Поэтому он считал, что никто не имеет передавать другому свой опыт и свои правила в качестве обязательного безоговорочного закона. Мерилом для всех никто не является. Каждый несет в себе меру только для самого себя и для более или менее родственных себе натур.
Алексей Венецианов писал, что тот счастлив, кого не ослепляет едкий свет необузданной суетности, всегда управляемый безумной самостью. В 57 лет у человека, который жил не для того, чтобы есть, а ел для того, чтобы жить, желудок внутреннего существования имеет неосторожность спотыкнуться.
Жан Энгр обращал внимание на то, что чем проще линии и формы, тем больше красоты и силы и что всякий раз, когда вы расчленяете формы, вы их ослабляете. Обращал внимание на то, что изучая натуру, нужно обращать внимание прежде всего на целое."Спрашивайте его и только его, - о целом,- детали "это важничающая мелюзга, которую следует урезонить". Говорил, что как можно больше рисуйте линиями по памяти или с натуры.
Камиль Коро писал, что после своих прогулок на несколько дней приглашает к себе в гости "Природу; и вот тут-то и начинается мое безумие: с кистью в руках я ищу орешки в лесах моей мастерской, я слышу, как поют птицы, как трепещет от ветра листва, вижу, как струятся ручейки и реки; даже солнце восходит и закатывается у меня в мастерской". Он утверждал, что в природе не бывает двух одинаковых минут, она всегда изменчива, соответственно с временами года, со светом, с часом дня.
Карл Брюллов, работая над "Помпеей", целые две недели каждый день ходил в мастерскую, чтобы только понять, где он был неверен в расчетах. Иногда дотрагивался до одного места, другого, но тут же бросал работу с убеждением, что части картины были в порядке и что дело было не в них. Наконец, ему показалось, что свет от молнии на мостовой был слишком слаб. И он осветил камни возле ног воина, и воин выскочил из картины. Тогда он осветил всю мостовую и увидел, что картина наконец имела законченный вид. Из воспоминаний также звучит, что другие дети ходили из Академии домой "повесничать, а мы дома работали более, чем в Академии".
Световые эффекты слов
Иван Крамской выразился об исторической заслуге Иванова, сказав, что он сделал для всех нас, русских художников, огромную просеку в непроходимых до того дебрях и именно в том направлении, в каком нужна была эта большая столбовая дорога.
Александр Иванов:"Если бы сию минуту Богу было угодно лишить меня здешней жизни, то я поблагодарил бы его за то, что он прославил меня отысканием первого сюжета в свете!"("Явление Мессии") Он вставал со светом, работал в студии до полудня, шел отдохнуть в кафе, чтобы приготовить свои силы и продолжал работать с часу до сумерек. Устав таким образом, был рад едва добраться до кресел или до постели вечером. Картина составляла для него все.
Павел Федотов пришел к выводу, что его не хватит на две жизни, на две задачи, на две любви-к женщине и к искусству. Говорил, что его труда в мастерской немного, только десятая доля. Главная работа-на улицах и в чужих домах. "Я учусь жизнью, я тружусь, глядя в оба глаза". Когда ему понадобился тип купца для "Майора", он часто ходил по Гостиному и Апраксину двору, присматриваясь к лицам купцов, прислушиваясь к их говору и изучая их манеру поведения. Однажды у Аничкина моста он встретил прототип своего идеала. И ни один человек, которому было назначено на Невском самое приятное свидание, не мог более быть рад "своей красавице, как я обрадовался моей рыжей бороде и толстому брюху". Он проводил свою находку к дому, нашел случай с ним познакомиться, целый год просил его позировать, изучил его характер, наконец получил позволение списать с него портрет и тогда только внес его в свою картину. По его словам, целый год он изучал только одно лицо, но чего стоили еще другие.
Иван Айвазовский так охарактеризовал свой творческий порыв-сюжет картины слагался в памяти, как сюжет стихотворения у поэта. Сделав набросок на клочке бумаги, он приступал к работе и до тех пор не отходил от полотна, пока не высказывался на нем своей кистью. Уезжая в Италию, ему твердили все в виде напутствия, что нужно писать с натуры как можно больше. Живя в Сорренто, он принялся писать вид с натуры с того самого места, с которого в былые годы писал С.Щедрин. Писал ровно три недели. Затем точно также написал вид в Амальфи. В Вико он написал две картины по памяти, закат и восход солнца. Выставил все и, оказалось, что все внимание публики было обращено на фантазийные работы, а натурные проходили мимо. Он считал, что человек, не одаренный памятью, может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим аппаратом, но истинным художником -никогда. Движения живых стихий являются неуловимыми для кисти, например, писать молнию, порыв ветра, всплеск волны -с натуры немыслимо.Чтобы воспроизвести их, для этого художник должен запоминать их и этими случайностями, равно как и эффектами света и теней, обставлять свою картину.Рисуя батальные картины, художник писал, что каждая победа наших войск на суше или на море радует, как русского в душе, и дает мысль, как художнику изобразить ее на полотне.
Градации словосочетаний
Гюстав Курбе, художник-революционер, заявил, что его убеждения как гражданина не позволяют принять награду, основанную прежде всего на монархических принципах. Соблюдая свое достоинство, оставаясь верным основным правилам всей своей жизни; поступившись ими, он продал бы все свое достоинство за показные почести. И в 50 лет он всегда был сам себе господином, "позвольте мне окончить мою жизнь свободным человеком". Не принадлежал ни к какой школе или академии, ни к какому бы то ни было вероисповеданию или направлению, не был приверженцем какого бы то ни было режима, а только свободы. Камиль Писсаро о себе заявлял, что касается творческой биографии, то она неотделима от истории группы импрессионистов. Писал, что критика обвиняет в отсутствии знаний, что, неделю бегал по Парижу в тщетных поисках, кто бы купил картины импрессиониста. В своих раздумьях как обойтись без точки на картинах, надеялся достичь этого, но пока еще не мог додуматься, как передать чистый тон, что бы не было слишком жестко. Его волновали вопросы как при этом сохранить чистоту и простоту точки и вместе с тем пастозность, гибкость, свободу мазка, непосредственность и свежесть ощущения искусства импрессионистов. Этот вопрос его очень волновал, по его мнению - точка жидка, бестелесна, не имеет содержания, прозрачна, скорее однообразна, чем проста.
Николай Ге говорил, что картина не слово, что она дает только одну минуту, и в этой минуте должно быть все, а нет-нет картины. Высоко отзываясь о самом человеке, что лучше человека ничего не знает и будет всегда верить, что вся радость, счастье, знание-все от людей. О Брюллове написал, что Карл Павлович ввел живой рисунок, т.е. поглощение всех общей формой. Только в общей форме могло проявиться живое движение характера фигуры. Брюллов ввел также рельеф, тесно связанный с рисунком, предметы стали отделяться от фона. Внес необходимый для картины свет, это оживило фон и сделало его отсутствующим, как в природе. Еще интересно одно его высказывание, что на портрете центр света может быть где угодно и вовсе не обязательно, чтобы он был на лице. Почему бы, например, не на руках- вопрошал он, - ведь "руки сами по себе разве уже не есть портрет человека?"
Любимая фраза Гюстава Доре:"Смотреть на мир, как Бальзак".
Этюд слова
Эдуард Мане считал, что наш долг-извлечь из нашей эпохи все, что она может нам предложить, не забывая о том, что было открыто и найдено до нас. Для него увидеть Веласкеса, по его мнению, лучшего живописца из живописцев. Сальвадор Дали такого же был мнения.
Иван Шишкин утверждал, что одно только безусловное подражание природе может вполне удовлетворить требованиям ландшафтного живописца, и главнейшее дело пейзажиста есть прилежное изучение натуры. Что природу нужно искать во всей ее простоте, - рисунок должен следовать за ней во всех прихотях формы. Для него великое значение имела практика. Его знаменитые слова гласят, что она одна только дает возможность художнику разобраться в той массе сырого материала, которую доставляет природа. Поэтому он считал, что изучать природу необходимо для всякого художника, а для пейзажиста в особенности.
Эдгар Дега пришел к выводу, что надо иметь высокое представление об искусстве; не о том, что мы делаем в настоящий момент, а о том, чего бы хотели в один прекрасный день достичь. И без этого не стоит работать. Необходимо претворять академические "штудии" в этюды, запечатлевающие современные чувства. Рисовать любые предметы, находящиеся в обиходе, неразрывно связанные с жизнью современных людей, женщин и мужчин, вплоть до мелочей."Меня называют живописцем танцовщиц; не понимают, что танцовщицы послужили мне предлогом писать красивые ткани и передавать движения".
Иван Крамской писал, что никогда и никому так не завидовал, как человеку действительно образованному. И еще, что ясно видит, что наступает момент в жизни каждого человека, созданного по образу и подобию божию, когда на него находит раздумье, - пойти направо или налево, взять ли "за господа бога рубль или не уступать ни шагу злу.Это не Христос. Это есть выражение моих личных мыслей".
